Когда президент США Дональд Трамп и председатель КНР Си Цзиньпин встретились в Осаке на саммите G-20 в июне 2019 года, мировые средства массовой информации наперебой говорили о достигнутом «перемирии» в противостоянии Вашингтона и Пекина. И хотя речь тогда шла в основном о торговле (Соединённые Штаты, в частности, отсрочили введение новых импортных тарифов на китайские товары), все ожидали, что начнётся разрядка и по остальным направлениям — Южно-Китайское море, Корейский полуостров, технологическая война…
О последней стоит, на мой взгляд, сказать отдельно. Конечно, жёсткая конкуренция в высокотехнологической сфере не сводится исключительно к телекоммуникациям (достаточно вспомнить о материалах с новыми свойствами, микропроцессорах и космосе), но пример с сотовыми сетями пятого поколения особенно примечателен.
Хипстеры Москвы, Лондона, Нью-Йорка, Шанхая и Абу-Даби уже концу этого года могли бы воспользоваться мобильным 5G-интернетом, но вот беда! Из-за американо-китайского противостояния до сих пор нет единого стандарта передачи данных (какой есть, например, для 4G).Между тем в Европе, Америке, Азии и даже России уже проложены сотни километров кабелей, установлены десятки тысяч маршрутизаторов и сотни тонн дополнительного обвеса сотовых вышек. Всё готово к запуску 5G. Само собой, Вашингтон и Пекин ссорятся не из-за владельцев гаджетов. Речь идёт об управлении и мониторинге производств, объектов инфраструктуры и транспорта. Разумеется, новые возможности связи будут использоваться и в военной сфере. Две технологические сверхдержавы просто не могут позволить своему конкуренту получить контроль хотя бы над половиной всей связи нового поколения.
Любопытно, что по итогам встречи Трампа и Си в Осаке не было сказано ни слова о прогрессе в переговорах о телекоммуникационных стандартах. Возможно, что договориться по данному вопросу вовсе не удастся, так что США и КНР готовятся к построению двух отдельных систем связи. Раз так, то наивно надеяться на достижение в ближайшее время соглашений в области интеллектуальной собственности, технологий и инвестиций.
Новые консультации представителей Китая и Соединённых Штатов по вопросам взаимной торговли были краткими и безрезультатными. По их итогам Дональд Трамп объявил о введении 10%-ной пошлины на китайские товары на общую сумму $300 млрд в год. В ответ Пекин приостановил импорт сельхозпродукции из США и снизил курс юаня ниже психологической отметки «7» (семь юаней за доллар), за что американский Минфин объявил Поднебесную валютным манипулятором. Сама по себе эта чёрная метка ничего не значит, но новый «статус» Пекина позволяет Вашингтону оказывать давление на МВФ, а также на своих европейских и азиатских партнёров, активно торгующих с Китаем.
Стремительная эскалация американо-китайского противостояния получила своё продолжение и в военно-стратегической сфере. Если раньше Пекину предъявляли претензии только по ракетно-ядерному потенциалу его сателлита — Северной Кореи, то теперь спор о ракетах распространился и на взаимоотношения США и КНР. Глава Пентагона Марк Эспер высказался за скорейшее размещение ракет средней дальности наземного базирования в Азиатско-Тихоокеанском регионе — в Японии, Южной Корее, а также на Гуаме. В Пекине заявили, что примут ответные меры.
Медийный фон вокруг ситуации в АТР сегодня всё чаще напоминает заочный обмен «любезностями» в прессе между Советским Союзом и Соединёнными Штатами в начале 1980-х, когда в Европе началась настоящая ракетная гонка.
Единственная разница состоит в том, что пока американские ракеты не готовятся к отгрузке за океан. И всё-таки ситуация тревожная. СМИ всё чаще публикуют карты с возможными радиусами действий существующих и перспективных (предполагаемых) ударных систем США и КНР в Азии, Индийском и Тихом океанах.
Нельзя сказать, что это стало большой неожиданностью. Хотя Соединённые Штаты и оправдывали свой выход из договора о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) якобы имеющими место нарушениями соглашения 1987 года со стороны России, но в Вашингтоне никогда не скрывали, что их прежде всего беспокоит ядерный арсенал Поднебесной. Дональд Трамп не раз говорил о своём желании заключить трёхстороннее соглашение Москва — Пекин — Вашингтон об основах стратегической стабильности.
Стоит отметить, логика в этом предложении есть. Десятилетиями Китай развивал свои ракетно-ядерные вооружения, не будучи связанным никакими международными соглашениями, помимо договора 1968 года о нераспространении ядерного оружия. Но и этот договор сегодня имеет весьма сомнительную ценность, особенно учитывая наличие «машинок Судного дня» у КНДР. Сколько и каких стратегических ракет имеется в распоряжении Китая — тайна за семью замками.
На сей счёт существуют лишь экспертные оценки, которые ощутимо отличаются друг от друга. Как правило, говорят о полутора-двух тысячах ракет (наземного шахтного базирования и на подводных лодках) и двух-трёх сотнях атомных боеголовок. Но как это проверить, если Пекин не связан никакими обязательствами по контролю над своей ядерной программой? Весьма характерно, что различные разведывательные ведомства США дают разную оценку доли ракет средней и меньшей дальности в арсенале Поднебесной — от 60% до 90%.
Достоверно известно лишь то, что Китай давно стал третьей ядерной державой мира, значительно обогнав по количеству носителей и боевых частей Великобританию и Францию. В АТР у КНР попросту нет стратегических противников. Ни о каком паритете в регионе речь не идёт. Да, Соединённые Штаты могут перебросить спецбоеприпасы для своих самолётов на военные базы в Японии и Южной Корее, а также задействовать свои ВМС, но все эти силы и средства попадают в область действия китайской системы «запрета доступа и блокирования зоны» (в американской терминологии — A2/AD). В этой системе задействованы ВВС, ПВО, противокорабельные системы (о которых также очень мало известно) и уже упомянутые ракеты средней и малой дальности — как с обычными, так и с ядерными боеголовками.
Размещение американских наземных РСМД даже на относительно удалённом от Китая Гуаме (не говоря уже о Корее и Японии) всё меняет. Мобильные и шахтные ракеты на суше гораздо легче спрятать и прикрыть системами ПВО, чем ракетные эсминцы.
Многие ключевые объекты китайской системы A2/AD могут быть уничтожены первым же залпом. Конечно, и ответный удар будет страшным, но это приведёт к глобальному ядерному конфликту. То есть в регионе за счёт наземных ракет малой и средней дальности будет установлен стратегический паритет. Что, само собой, не нравится Пекину и заставляет его жёстко реагировать на планы Пентагона.
Но действительно ли в планы Вашингтона входит ядерная конфронтация с КНР? Напомню, что Белый дом избегает прямого конфликта и с гораздо менее серьёзными противниками — КНДР и Ираном. Так что вряд ли он стремится развязать войну с Китаем или втянуться в длительную гонку вооружений в АТР.
Угрожающие действия американской администрации больше похожи на приглашение к диалогу. Да, приглашение это выглядит, мягко говоря, весьма необычно, но, во-первых, это обычный стиль Дональда Трампа, а во-вторых, как ещё прикажете заставить Пекин начать переговоры по вопросам стратегической стабильности (обмен мнениями в Совбезе ООН не в счёт) и взять на себя часть ответственности за происходящее в мире? Говоря точнее — изменить ролевую модель международного поведения?
Ведь до сих пор Китаю удавалось наращивать свою экономическую, технологическую и военную мощь, подчас бросая вызов двум ведущим сверхдержавам, но при этом не связывая себя серьёзными международными обязательствами. Пекин — легитимный член ядерного клуба, но при этом не участвует ни в одном договоре об ограничении стратегических наступательных вооружений. Поднебесная вступила в МВФ, но на своих условиях. До недавнего времени ей был открыт практически свободный доступ на рынки самых богатых стран мира, а собственный рынок КНР защищала весьма эффективно, и на это до поры до времени никто не обращал внимания. Даже за вызывающее поведение своего клиента, Северной Кореи, Китай не собирается брать всей полноты ответственности.
В 1970-х руководству КНР стало понятно, что США не в состоянии вести холодную войну на два фронта, и анонсировало стратегию «мирного роста», пообещав со временем влиться в «семью цивилизованных народов». При этом Вашингтону ничего не оставалось, как поверить Пекину на слово. Сдержал ли он своё слово — вопрос спорный. Его невозможно схватить за руку ввиду отсутствия не то что юридически обязывающих, но даже просто конкретных устных договорённостей о том, что именно должен был делать и чего не делать Китай, помимо разрыва военно-политического союза с СССР.
По сути дела, США сами создали недоговороспособный (прежде всего по отношению к самим Соединённым Штатам) Китай. Не говоря уже о том, что выход Вашингтона из большинства заключённых им соглашений (как старых, времён холодной войны, так и совсем новых, как иранская ядерная сделка) создаёт весьма неблагоприятный фон для увещевания Пекина взять на себя соразмерные своей мощи и влиянию международные обязательства.
Однако если Поднебесная будет и дальше уклоняться от ответственного участия в построении новой архитектуры стратегической стабильности (а без КНР такую архитектуру не построить), она со временем рискует стать в глазах мирового сообщества новым опасным слоном в посудной лавке взамен старого слона — Соединённых Штатов.
Рано или поздно Пекин пойдёт на сделку. Другой вопрос, какую цену он запросит за «смену амплуа». Дабы сбить эту цену, Вашингтон пойдёт на многое. Так что мы наблюдаем лишь начало долгого американо-китайского торга, в ходе которого увидим и крепкие рукопожатия, и военные манёвры и, само собой, услышим громкие публичные заявления.
Дмитрий Дробницкий, RT
https://news-front.info/2019/08/07/ssha-i-kitaj-delo-bylo-v-...
Свежие комментарии